Коршун и Соловей (Le Milan et le Rossignol)
 "Коршун и Соловей". Художник Ж. Давид. Париж. XIX в.
|
 "Коршун и Соловей". Художник Гранвиль. Тур. 1897 г.
|
Однажды Коршун, вор известный, Всех петухов и кур в селе перепугал. Но ребятишек крик разбойника угнал В дубраву. Как на зло там Соловей чудесный В объятья хищнику попал. Глашатай вешних дней просил себе пощады: «Что толку съесть того, в ком лишь одни рулады? Прослушай песенку мою, Освободи меня скорее! Тебе спою я о Терее И о любви его спою...» «А кто такой Терей? Знать, лакомое блюдо Для нас, для коршунов?..» — «О нет! То прежде был Влюбленный царь — отсюда Песнь страстная моя. Его безумный пыл Мне чувство сладкое внушил И трепет страсти безрассудной; Потешу я тебя такою песнью чудной, Что в восхищенье ты придешь: Всем любо пение мое и неги дрожь В любовном гимне...» Тут Коршун перебил: «Хорош! Недурно сказано! Я голоден, а ты мне Свой голосок суешь...» — «Знай, я беседую нередко и с царями». — «Ну, если попадешь к царю в объятья, пой, Морочь его тогда своими чудесами; А коршунам рулад не надо, милый мой: Ведь у голодного-то брюха Нет уха!»
Перевод П. Порфирова. |
Сюжет басни заимствован из сборника басен Абстемия (см. примечание к басне "Совет Мышей"). На русский язык эту басню под названием «Коршун и Соловей» переводил также А.П. Сумароков, а под названием «Сокол и Филомела» — В.А. Жуковский.
|
|
Однажды Коршуну в «объятья… попал глашатай вешних дней». Хищнику удалось поймать Соловья. Маленькая птаха просит пощадить ее. Сладкоголосый Соловей убеждает Коршуна в том, что нет проку от того, «в ком лишь одни рулады». Он обещает спеть самую чудесную песню о любви, посвященную Терею. Коршун удивлен: «А кто такой Терей? Знать, лакомое блюдо?» Но Соловей рассказывает, что это – человек, влюбленный царь, поэтому рождается чудесная песнь, возникшая от трепета безумной страсти. Певец любви просит Коршуна послушать его трели, которые приводят всех в восхищение, заставляя дрожать от чувств и эмоций.
Но Коршун грубо обрывает Соловья. Пусть он свои слова прибережет царю, а хищнику «рулад не надо». Лафонтен завершает свой рассказ короткой фразой, за которой глубина и емкое объяснение: «Ведь у голодного-то брюха нет уха!» |
 Похороны Львицы (Вимар) |  Похороны Львицы (Гранвиль) |  Похороны Львицы (К. Жирарде) |