|
У Льва жена скончалась.
Тут всякое зверьё
К царю отвсюду собиралось,
Чтоб выразить ему сочувствие свое,
С которым лишь больней утрата.
Во все леса, во все концы
Помчалися гонцы.
Что погребение последует тогда-то
И там-то; где жрецы
Места в процессии поделят меж зверями,
Составив церемониал.
Не шутка, если все стеклись, — судите сами.
Царь плакал и стенал
И стоном оглашал пещеру
(Иного храма нет у львов);
Ревел по царскому примеру
Придворный штат на тысячи ладов.
Я описал вам двор, где все царю послушны:
Мрачны иль веселы, то вовсе равнодушны,
То пылки ко всему, чего захочет он;
По крайности, в лице должна быть эта мина.
Народ — изменчивый всегда хамелеон,
Он — обезьяна властелина,
Все прихотью царя здесь дышат и живут:
Простые пешки здешний люд.
Но возвратимся к басне снова.
Не плакал лишь Олень: за слабого сурово
Смерть мстила; приняла царица должный суд,
Сгубив его жену и сына дорогого.
Олень не плакал. Льстец к царю явился тут
С доносом, что Олень над скорбью всех смеялся.
Ужасен в гневе царь, глаголет Соломон;
Ужасный, если Лев-владыка возмущен. |