Старик садить сбирался деревцо. «Уж пусть бы строиться; да как садить в те лета, Когда уж смотришь вон из света! — Так Старику, смеясь в лицо, Три взрослых Юноши соседних рассуждали.— Чтоб плод тебе твои труды желанный дали, То надобно, чтоб ты два века жил. Неужли будешь ты второй Мафусаил? Оставь, старинушка, свои работы: Тебе ли затевать столь дальние расчеты? Едва ли для тебя текущий верен час! Такие замыслы простительны для нас: Мы молоды, цветем и крепостью, и силой, А старику пора знакомиться с могилой». «Друзья! — смиренно им ответствует Старик. — С детства я к трудам привык; А если оттого, что делать начинаю, Не мне лишь одному я пользы ожидаю, То, признаюсь, За труд такой еще охотнее берусь. Кто добр, не все лишь для себя трудится. Сажая деревцо, и тем я веселюсь, Что если от него сам тени не дождусь, То внук мой некогда сей тенью насладится, И это для меня уж плод. Да можно ль и за то ручаться наперед, Кто здесь кого переживет? Смерть смотрит ли на молодость, на силу Или на прелесть лиц? Ах! в старости моей прекраснейших девиц И крепких юношей я провожал в могилу! Кто знает, может быть, что ваш и ближе час И что сыра земля покроет прежде вас». Как им сказал Старик, так после то и было. Один из них в торги пошел на кораблях; Надеждой счастие сперва ему польстило; Но бурею корабль разбило: Надежду и пловца — все море поглотило. Другой в чужих землях, Предавшися порока власти, За роскошь, негу и за страсти Здоровьем, а потом и жизнью заплатил. А третий в жаркий день холодного испил И слег; его врачам искусным поручили, А те его до смерти залечили. Узнавши о кончине их, Наш добрый Старичок оплакал всех троих. |